Приходишь, кидаешь осточертевший рюкзак повышенной тяжести к концу вечера, задёргиваешь штору, отгараживающую угол, забираешься в кресло и включаешь "Агату". Погромче, чтоб хоть немного перекрывало вопли сестёр и родителей. Открываешь какую-нибудь книгу. Со стола смотрят клоуны и колокольчики - два валдайских, три глиняных и музыка ветра. Из-под стола с тем же выражением лица, что и клоуны (то есть настороженным и сочуственным одновременно), высовывается пудель. Говорят, собаки похожи на своих хозяев... значит я очень запуганный, чуть что поджимаю хвост, по страшно ласковый и преданный. На полке валяются книги - дикая смесь Семёновой, Фрая и Блока. Выше - кассеты. Разумеется, без подкассетников, без подписей и в жутком беспорядке. С "крыши" полки спускается плющ, неполитый, незацепленный за решётку или верёвочку, но всё же любимый. Рядом - стая мягких игрушек. Кошки, собаки, львы, медведи, лошади. Угол на одну меня. Одну. Здесь даже спальник с пенкой на пол не бросишь, слишком мало места.



Допиваю чай. Ещё чуть-чуть повышаю громкость "Агаты". Ничего, сегодня вроде бы живём...